Последняя Академия Элизабет Чарльстон  - Диана Соул

Внезапно дымка дрогнула. Почти ощутимо рядом с ней дрогнул и воздух, я почувствовала легкое дуновение, коснувшееся щек, и запах жженых волос. Тьма замерла, будто прислушиваясь к чему-то, а после ее форма вновь стала стремительно меняться, приобретая черты человеческого силуэта.

Он по-прежнему парил в воздухе, но уже можно было различить четко обозначенные конечности. Тьма поднесла руки к своему непроницаемому лицу, будто бы вглядываясь в них, изучая нечто новое, пошевелила пальцами, а после беззвучно расхохоталась, раззявив дыру в лице, откидывая голову назад и трясясь в припадке “радости”.

Гидреныш в этот момент взвыл особенно пронзительно. Его крик высокой нотой повис в лаборатории, отразившись от стен глухим эхом.

И тьма исчезла…

Сама по себе. Испарилась в никуда, будто и не было ее здесь.

Нечисть умолкла. Тишина в ушах начала давить на барабанные перепонки, и я устало сползла на пол, понимая, что мои силы исчезли. Сколько прошло времени, как я тут? Минут пять. Но я чувствовала себя выжатым лимоном. Словно меня выпили, вычерпали силы почти до донышка…

Стоило только об этом подумать, как дверь лаборатории распахнулась, и внутрь влетел запыхавшийся Фенир. Причем не младший, а старший.

Ректор академии стоял на пороге, обводил взглядом комнату – меня, живность в клетках, самопишущее перо, которое ожило и решило, что сейчас самое время внести в протокол событий появление начальника академии.

– Что тут произошло? – спросил у меня Гордон Фенир.

Я подняла руку к потолку, указывая место, где была тьма, и произнесла:

– Там был дохинай. Я видела.

Виктор явился только через час. К тому времени меня только самый ленивый из преподавателей не спросил, что же тут было.

Потому что собрались едва ли не все, и каждому было интересно что-то из своей области. Траволог Савье спрашивала, не пахло ли полынью; историчка Ризмар не верила ни одному моему слову, утверждая, что ни одному из ныне живущих магов не под силу вызвать настоящего дохинай; ректор просил описать все, вплоть до оттенков серого этой самой тьмы – сколько я их насчитала? Но то ли я была дальтоником, то ли сильно перепугалась, однако в моем понимании тьма была тьмой, без всяких полутонов.

И только Рита Вильсон вела себя по-человечески, а не так, будто я на допросе. Она сразу хотела меня увести, успокаивала, видя, что мои руки трясутся.

– Разве не видно? Бедняжка напугана. Что вы все налетели на нее, будто коршуны?

– Спокойнее, Рита, – отвечал Гордон. – Мы понимаем твои чувства в память к матери мисс Чарльстон, но дохинай, почти принявший форму человека – это не шутки.

И с тихим вздохом Вильсон кивала, соглашаясь.

Когда вернулся Виктор, мне пришлось повторить все то же самое уже для него. Он слушал, не перебивая ни разу, лишь когда я закончила, произнес:

– Возможно, вас подвело воображение, мисс Чарльстон. После написания доклада для моего предмета. Но то, что вы описываете, не похоже на нечисть данного типа.

– Что? – воскликнула я, вскакивая со стула. – Намекаете, что я все выдумала?! И нечисть бесилась просто так?

– Нечисть всегда бесится, – спокойно выдал младший Фенир. – А вот дохинай не умеют смеяться. Они вообще не испытывают собственных эмоций, только злоба того, кто их призвал.

– И точно! – радостно подхватила мисс Вильсон. – Это ведь общеизвестный факт. Ты уверена, Элизабет, что тьма хохотала?

Я кивнула, злобно зыркнула на надменного Фенира-младшего.

– Что и требовалось доказать, – заключил он, – девушка бредит.

– Не бредит! – поправила его мисс Вильсон. – Просто Элизабет немного устала.

Она подошла ко мне и погладила по голове, будто мозгоправ неизлечимого пациента: с тенью жалости и сожаления.

Я недовольно вскинула руку:

– Но постойте!

– Достаточно! – Гордон Фенир даже не стал меня дослушивать. – Всем спасибо, все свободны. Мисс Чарльстон, прошу вас проследовать в медицинский пункт и передать магистру Люпи записку.

Он быстро подошел к столу и что-то накарябал пером. Шепнул негромко, после чего чернила моментально высохли, а пергамент сложился вчетверо. Приложив указательный палец, сказал еще одно заклинание – на письме появилась печать. Я с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться…

Милый-милый ректор, наивная душа. Подобные послания я научилась вскрывать еще четыре года назад, когда вынуждена была впервые подменить некролог в одной из газет.

Преподаватели быстро покидали кабинет ректора, и я, схватив записку, потупила взгляд, чтобы не выдать собственные чувства. Ведь хотелось рвать и метать. Мне – мало того, что не поверили, так еще выставили на посмешище перед всем преподавательским составом! Ну, братцы Фенирцы, погодите у меня! Теперь, когда в моих руках оказался пример печати старшенького, в голове уже вырисовывалась новая стратегия поведения. Если еще вчера я собиралась отступить и дать Виктору самому разобраться с его делами, тем более что видений уже несколько дней не было, то сегодня!.. Сегодня, сейчас я была полна жажды мести! Я собиралась сама найти виновных в смертях девушек и сунуть им всем дохинай на блюдечке с золотой каемочкой!

Уже оказавшись в приемной ректора, я аккуратно убрала письмо в карман и собралась быстро сбегать в медицинский пункт, а по пути где-то снять дубликат печати, но тут…

– Лизбет! – окликнул меня мерзкий младший Фенир. – Останься. Буквально минуту подожди. Я договорю с магистром и подойду.

От меня не ждали ответа. Дверь закрылась прямо перед носом, заставив ойкнуть и отшатнуться.

– Вот же!.. – Сдержав рвущуюся наружу правду о двух зарвавшихся мужланах, я хотела уже проследовать к креслу, чтобы ждать в удобстве. Но тут обнаружила, что приемная пуста, и даже секретарь ее покинула.

– Судьба! – заключила я, поставив магический звоночек на вход, чтобы он предупредил, когда кто-то приблизится, и, приставив ухо к стене, шепнула пару слов. – Послушаем, о чем вы там секретничаете…

– …по тонкому льду! – донесся обрывок фразы ректора.

– Ничего подобного! – Виктор говорил уверенно, как и всегда. – У меня все под контролем.

– Если ты выходил в город, чтобы найти очередную девку!.. – Голос ректора дрогнул.

– То что?

– Ты и правда не понимаешь?! Они умирают после близости с тобой! Кто-то подставляет тебя, Виктор! И твоя лаборантка видела нечто, похожее на дохинай. Ты мог убедить остальных в ее глупости, но я видел ужас в глазах этой девушки, она была не на шутку напугана.

– Это ее нормальное выражение лица, – парировал Фенир-младший. – Типично женское. У них иногда там ужас, иногда шок, но чаще всего восхищение. А еще бывает отсутствующее выражение – это они думают о тысяче мелочей сразу.